Охота на кабанов и оленей

Несколько лет назад восемь охотников выехали на двухдневную охоту в окрестности селения Чир-Юрт (Дагестан), где собирались поохотиться на кабанов.

Приготовления к охоте, успех которой в очень большой мере зависел от ее организации, начались давно.

Единогласно распорядителем охоты был выбран один старым охотник-зверовщик, охотившийся только по зверю и охоты по птице не признававший. Он хорошо, знал места предполагавшейся охоты, где бывал раньше неоднократно, и во всех колхозах района у него были друзья и приятели.

Недели за две до нашего выезда наш распорядитель съездил в селение Султан-Янги-Юрт (где мы предполагали охотиться) и договорился с правлением колхоза о предоставлении нам помещения. Он пригласил около 18-20 гайщиков (Кавказская охотничья терминология отличается от терминологии Центральной части Союза. Кавказские термины, употребляемые автором при дальнейшем изложении, следующие: облава называется «гай», организовать облаву - «заложить гай», загонщики - «гайщики», цепь стрелков - «пересада», олень - «рогаль», самка оленя - «ланка», годовалый кабан - «подсвинок») и сумел мобилизовать целую стаю гончих, собрав их по одной, по две у местных охотников, что было самым главным и самым трудным делом. Кроме нас в охоте должны были принять участие еще четверо местных охотников. Это были железнодорожники, работающие на станции Чир-Юрт.

Зная об отсутствии в Дагестанском музее (Махач-Кала) чучела оленя, я через Управление лесов Дагестанской республики получил разрешение на отстрел одного зверя.

Все приготовления к охоте были сделаны, и мы в первых числах января выехали в Чир-Юрт.

Выгрузившись с собаками на станции, мы пересели на две колхозные подводы и направились к так называемому «Акимовскому лесу» - центру предполагаемой охоты. Переехав мелководный в это время Сулак и заехав по дороге в Султан-Янги-Юрт, чтобы окончательно оформить условия с гайщиками, мы, еще засветло, приехали на место охоты. Наш предусмотрительный распорядитель подыскал для компании большой и поместительный кутан, принадлежавший колхозу, в котором помещались чабаны (пастухи) овечьих отар, пасшие здесь свои стада. Кутан стоял на опушке леса и состоял из передней и одной очень большой комнаты с длинным столом на одной половине ее и деревянными нарами на другой. (Нары были рассчитаны на 15-20 человек, так что всем нам места для спанья было достаточно.) Камин ярко горел в ожидании нашего приезда. В комнате было тепло, пожалуй, даже жарко. Местные охотники со своими собаками были уже здесь и готовили обед для всего общества.

Обсудив в подробностях план предстоящей охоты, мы решили, что будем охотиться полтора дня. Завтра мы будет гаять «Большой лес», где предполагалось особенно много зверя, а утром послезавтра - «мелоча», т. е. камыши и кустарники у Сулака.

На следующее утро, еще до наступления рассвета, к кутану пришли гайщики. После чая мы двинулись на поиски зверя...

В лесу на Кавказе

Мне приходилось бывать у Акимовского леса и прежде, при охоте по зверю и по фазанам, которых здесь довольно много.

Центром охоты предполагался большой участок старого, высокоствольного дубового леса. В нем много полян, поросших терновником. Через лес проходит ряд канав, начинающихся из Сулака. Лес сильно запущен и завален валежником и буреломом. Вокруг леса простираются кустарниковые заросли, состоящие из колючего держидерева тернов и мелкого дубняка. Между кустарниками заросли тростников, камыша, куги и рогозы, растущих на болотах и увлажненных местах. Всюду, на выкорчеванных участках среди леса и кустарников, небольшие поля кукурузы и пшеницы, теперь убранные.

Перед выходом из дома распорядитель охоты еще раз напомнил нам основные правила общественных охот по зверю: не сходить с номера пересады до сигнала руководителя, даже чтобы взглянуть на убитого зверя, заряжать ружья, только встав на номер, и непременно вынимать патроны после сигнала об окончании гая, не стрелять по птице, по зайцам и по ланкам, не стрелять по линии пересады, а пропустить зверя через нее, или стрелять его до нее, не курить и так далее.

До леса было не более полукилометра. На большой поляне уже сидели гайщики - в большинстве молодые парни - колхозники из Султан-Янги-Юрта и среди них их «старшина» - старик Ибрагим-Бек. Большинство гайщиков было без ружей. У каждого была деревянная трещотка и звонкая дудка. Здесь же прыгали и визжали от нетерпения собаки. Большинство из них были беспородные помеси, но три-четыре казались по виду кровными русскими гончими. Особенное внимание привлекал к себе крупный выжлец «Соловей» с несколькими глубокими шрамами на морде и одним поперек левого бока - следы от прошлогодних недоразумений с кабанами...

Постояв некоторое время у костра, разведенного гайщиками на поляне, распорядитель напомнил, чтобы мы здесь накурились «в последний раз», вынул из куртки черный замшевый мешочек и предложил всем стрелкам вытянуть номера. (Номера были написаны на белых картонных пыжах.) Стрелков оказалось одиннадцать, так как сам распорядитель номера не тянул и, расставив стрелков, становился всегда последним.

После всех предварительных процедур началась собственно охота. Стрелки и гайщики разошлись в разные стороны. Мы вошли в лес и по едва заметной тропинке, стараясь не наступать на валежник и не шуметь, углубились в него.

Вот стал на место номер первый, за ним второй и третий. Очередь за мной.

Кругом стоял высокоствольный, довольно редкий дубовый лес: обнаженные ветви дубов поднимались высоко в небо... Я выбрал себе огромнейший дуб и, поставив перед ним свою складную скамеечку, вложил в ружье патроны - в правый ствол картечь, в левый - пулю жакана, уселся и начал ждать, предварительно посмотрев, где стоит на номере мой сосед.

День был пасмурный - типичный северокавказский зимний день. Мороз не превышал 3-4°. Снега в лесу почти не было, лишь кое-где белели его пятна, залежавшиеся у основания стволов. Стояла почти полная тишина, изредка нарушавшаяся громким криком черноголовых соек да попискиванием стай синиц, возившихся в ветвях деревьев. На дерево, стоявшее неподалеку от меня, опустился поползень, быстро побежал по стволу вверх, но, заметив человека, спрятался в развилке ветвей, повертел своей серой головкой, а затем с пронзительным криком полетел куда-то дальше по своим делам... В ожидании прошло с полчаса. Но вот, где-то далеко, справа от меня, в направлении куда ушла пересада, раздался отрывистый, короткий звук рога. Почти в тот же момент отозвались громкие крики гайщиков, затрещали трещотки, и лес наполнился шумом.

Гай начался.

В лесу, испуганные криками, заверещали сойки и сороки, между вершинами деревьев пролетел петух фазан.

Несмело тявкнула собака; потом откликнулась другая, третья, и вся наша стая «заварила варом». Особенно выделялся глухой, отрывистый бас Соловья.

В первые минуты гона мне (как, вероятно, и каждому из стрелков) казалось, что собаки гонят зверя прямо на мой номер, но, увы,- гай отклонялся все более и более в сторону, туда, где стояли последние номера. Сжимая в руках ружье, я весь обратился в слух и внимание.

Гайщики еще далеко. Но вот шагах в двухстах впереди меня я услышал сперва неясный шорох чьих-то шагов, ступающих по сухим листьям. Шорох делался все более и более отчетливым, и я уже слышу, что на меня шагом, иногда переходящим в некрупную рысь, идет какой-то большой зверь. Иногда шорох умолкает, видимо, зверь останавливается, прислушивается к крикам гайщиков и к гону собак, затем продолжает идти снова. Стволы дубов на расстоянии образуют сплошную стену и мне пока ничего не видно, но ясно - зверь идет сюда. Осторожно приподнимаю ружье, прижимаю приклад к плечу и жду. Вот, наконец, шагах в 80 передо мной показывается большая серая фигура идущего шагом оленя. Олень (большой рогаль с семью отростками) идет прямо ко мне. Он то побежит несколько шагов, то остановится и, поворачивая голову в сторону гая, слушает.

Зверь меня не видит. Поднимаю стволы, прицеливаюсь в оленя и веду ружье за ним по мере его приближения. Олень совсем уже близко, в каких-нибудь 30 шагах от моего номера, но все еще меня не замечает. В голове мелькает мысль - чем стрелять. Картечью в шею или пулей под лопатку или в грудь оленя? Решаю стрелять пулей. Олень останавливается снова и снова прислушивается к крикам гайщиков. Внимательно, удерживая нервную дрожь, навожу мушку ружья в углубление, которое мне ясно видно, у основания шеи оленя, и спу...

(В книге-источнике отсутствуют страницы: 119-122)