18.10.2017

Ботаника по мне плачет — ботанический сад Южно-Сахалинска

Дуб Карла Линнея, ива Хультена, чертово дерево и растение, из которого получали стрихнин — ботанический сад Южно-Сахалинска богат не только флорой и фауной, но и увлекательными историями, которые живут, растут и распускаются с каждым новым цветком, деревом и растением. Зеленый уголок на востоке Южно-Сахалинска, который раскинулся на площади в 40 гектаров, всегда привлекал внимание горожан. Из непролазных дебрей академического закрытого учреждения 12 специалистов сада сделали место, в котором приятно побродить — за последние несколько лет в саду появились дорожки, у 80% растений красуются таблички с названиями, для ежедневных нужд купили веткодробилку, которая легко справляется с поваленными деревьями, а опилки идут на ландшафтные нюансы — переработанными ветками у деревьев выкладывают приствольный круг. В саду вообще ко всему подход хозяйский — например, здесь есть свое гноилище — место, где разный сор становится черноземом. Возможность окунуться в тонкости растительной жизни есть у любого южносахалинца и вообще сахалинца. Правда, стоит знать о некоторых особенностях. Почему в сад нельзя попасть поодиночке, какие сложности подстерегают учреждение, кто съедает все шишки и зачем белки-летяги пугают сотрудников зимними ночами.

Генералы сахалинских джунглей

Лучшего гида по саду, чем его директор Александр Таран, не придумаешь. Он знает про этот уголок все и даже больше. Кажется, что в голове у бессменного руководителя сада содержится самый обширный каталог растений, из которого, как фокусник, Александр Алексеевич достает все новые подробности и факты.

Александр Таран работает в ботаническом саду Южно-Сахалинска со дня его основания в 1991 году. Причем начал сразу с позиции директора — молодого ученого, за плечами которого было два университета — Харьковский и Московский, — послали на Сахалин развивать ботанический сад.

— Я был на девятимесячных курсах в МГУ и вдруг по громкой связи меня вызывают в ректорат, — рассказывает Александр Таран. С решением академика, предложившего отправиться на Сахалин, молодой ученый спорить не стал и отправился на дальневосточный остров.

Ботанический сад на Сахалине официально существует с 1991 года — тогда президиум дальневосточного отделения российской академии наук принял решение о его создании. Формально он был здесь и раньше, как одно из подразделений СахНИИ (нынешний ИМГИГ). Но дело тогда не очень шло: несмотря на металлическую ограду и статус "ботанический сада", ни о какой науке на расположенных в городской черте гектарах речи практически никогда не шло.

— Так получилось, что люди воспринимали территорию ботанического сада как собственность. Заходили, жгли костры, устраивали пикники, выгуливали собак, уничтожали растения. Так продолжалось примерно 20 лет. Потом все-таки решили создать сад, и когда мы пришли сюда, горожане восприняли это в штыки. Приходилось воевать. Только 5 лет назад люди перестали перелезать через забор и пытаться рубить ели к Новому году. Поэтому у нас так сложилось, что территория закрыта для самовольных посещений. Приходить можно в составе группы по предварительной записи, — рассказывает директор ботанического сада. — В 90-е годы вообще врагу не пожелаешь что-то начинать. Это было то время, когда всё рушится. Мы начинали, когда у нас не было ничего: ни листа бумаги, ни гвоздя. Но мы выстояли, хотя было тяжело. Не хватало кадров, территория большая — 42 гектара. Сначала нам дали 43 единицы, потом стали постепенно уменьшать количество человек: 35, 24, 19. Сейчас в ботаническом саду работает 12 человек.

Ботанический сад относится к Академии наук, которую последние годы страшно лихорадит. Естественно, с каждым годом уменьшается финансирование, хотя и это, говорит директор ботсада, не самое страшное. От ботанических садов, с одной стороны, требуют научных показателей, с другой — самоокупаемости.

— Нам сложно зарабатывать. Ботанический сад как растущий организм требует больших вливаний и ресурсов. Что-то строить на территории сада, облагораживать территорию, делать ее более доступной для посетителей и одновременно зарабатывать довольно сложно, — говорит директор.

В советское время академические ботанические сады процветали. Наука была на подъеме, и ее соответствующим образом финансировали. Университетские ботсады, напротив, находились в худшем положении — они были всего лишь дополнением к биологическим факультетам и финансировались слабо. Сейчас ситуация изменилась: академические ботсады угасают, а университетские, наоборот, живут прекрасно.

— Наш ботанический сад, как карлик с крепкими мускулами, выстоял в тяжелые 90-е годы, так что нас уже не уничтожить и не убить. Самые тяжелые времена миновали, постепенно мы, конечно, развиваемся, — отмечает директор.

Но проблемы остаются. Ботсад подчиняется академии наук, оттуда идет скудное финансирование. Саду пытались помочь региональные власти, но сделать это, не преступив закон, нельзя — поддержка будет расценена как "нарушение финансовой политики". От федералов ждать помощи тоже не приходится.

— Институтов научных много, мы стоим в конце очереди, поэтому нам почти ничего не перепадает. Так уж все устроено, — отмечает директор. — На нужды сада мы зарабатываем интеллектуальным трудом. Участвуем в конкурсах на комплексное обследование памятников природы — заказников и заповедников на территории области. Мы выигрываем эти аукционы, просим самую минимальную цену. Но эта та работа, которую мы умеем делать, любим делать и раньше вообще делали бесплатно. Времена изменились, и нам надо учиться получать прибыль. Ту же землю купить, дорожки сделать, гравий привезти — на все нужны деньги, все делается за свои деньги.

Пытаются в ботсаду зарабатывать на экскурсиях, но и здесь есть свои подводные камни. Чтобы приглашать сахалинцев знакомиться с растительным разнообразием, надо построить дорожки, чтобы их построить — надо заработать денег. Замкнутый круг.

— В прошлом году начали обустраивать дорожки. Частично гравийные, частично из дерева. В прежние годы люди приходили на экскурсии, и мы просили их обязательно захватить резиновые сапоги. Сейчас стало проще, — объясняет директор. — Мы почти закончили работу с табличками, около 80 процентов всех растений подписаны.

Боковой побег номер один: тигровые истории и медвежьи полежалки

— Были зоологи, которые писали диссертации по тиграм, но ни разу не видели их в глаза. А ботаники, уходя в лес, чуть ли не каждую неделю видят тигров, — начинает рассказ Александр Таран. При слове "тигр" у директора ботсада светятся глаза, а на лице появляется улыбка. — Тигр — очень осторожное животное и очень благородное, в отличие от медведя. Ходит по лесным дорогам, тропам, не любит в кусты заходить. Если идешь по лесу чутко, его можно увидеть метров за 50. Он стоит, смотрит, а потом просто уходит в сторону, пропускает. Думаю, если бы он хотел сожрать — он бы сожрал всех сотрудников в заповеднике. Я уверен, что он знал нас всех по запаху, по следам. Как и мы их.

Историй о тиграх, встречи с которыми были совершенно обычными для работников заповедника в Приморье, в запасе у Александра Тарана с избытком: он рассказывает, как тигры воровали собак у одного лесника-браконьера, как с интересом наблюдали за работавшими в лесу ботаниками. Иногда, впрочем, от встреч с благородными кошками становилось на самом деле жутко — однажды ему даже пришлось несколько сот метров пятиться от полосатого хозяина тайги, застукавшего ученого за изучением редкой орхидеи.

— Однажды я купался в жару в заводи. И тут тигр вылетает на берег — красавец, такой цвет у него был особенный. Так вот, я выпрыгнул из воды, она тоже подпрыгнула, я думаю, что это была самка. И мы в разные стороны кинулись, — вспоминает ученый еще одну кошачью историю.

Впрочем, сахалинский ботсад богат своей фауной. По нему охотно ходят мишки, прилетают проведать утки-мандаринки. Ну и так, по мелочи: сад очень любят птицы — территория богата растениями, есть чем подкормиться. В некоторых зарубежных садах в штате специально держат орнитолога. На территории южно-сахалинского сада гнездится 25 видов птиц, залетает — более 85.

— Залетают утки-мандаринки редчайшие краснокнижные. Соловьи-красношейки сидят в жимолости. Бекасы водятся. Ястребы и соколы встречаются,— перечисляет Александр Таран.— Бурундуки живут, мыши подгрызают растения, кошки на них охотятся. Гадюка жила Тамара. Белки-летяги живут в скворечнике и даже пугают работников сада зимой — глазищи большие, в темноте горят, ужас в общем. А вот обычных белок нет. Но если вдруг есть хороший урожай, они как-то об этом узнают и прям из леса приходят за орехами. Как эти новости распространяются — ума не приложу.

А еще в саду живет пес по имени Дедушка. Ему 20 лет, и у всех ветеринаров, по словам директора, Дедушка вызывает неподдельный интерес. Довольно часто заходят в сад мишки. И Дедушку эти гости не смущают — они ходят разными тропами. Однажды медведица целый месяц жила на территории сада. Когда не было забора, косолапые забредали просто так, а теперь целенаправленно делают подкопы.

— Думаю, они питаются объедками пикников, которые устраивают в округе в выходные, а к нам приходят отлеживаться. Как-то раз довольно долго у нас тут медведица столовалась: все гнилушки, все камни подняты и перевернуты, муравьиные яйца едят. Представляете? Никогда не думал, что это такой калорийный продукт. Еще пасутся в районе, где кедровый стланик. Если хороший урожай, я говорю: Виктор (Виктор Шейко — экологический активист и еще один сотрудник ботсада), иди собери шишки (а мы еще обмениваемся с разными садами разными семенами). "Они не дозрели", — отвечает. "Собери, а то медведица съест". В итоге, пока мы препирались, пришла медведица и за полчаса сожрала все шишки. Остались мы тогда без этих семян, — вспоминает Таран.

Стратегия и тактика глобальной интродукции

На первый взгляд кажется, что в ботаническом саду нет совершенно ничего необычного — высадил деревья рядами, разбавил цветами да води посетителей. Но на самом деле, рассказывает директор, внесение на территорию этого хранилища сахалинских природных богатств — самый настоящий пазл. Например, основная опасность исходит от солнца — с юго-запада. Ботаники пошли на уловку и стали укрывать наиболее уязвимые растения с северо-востока большими и стойкими деревьями.

— Каштаны у нас погибали постоянно. А вот мы его за ёлочку спрятали, и прекрасно он цветет. В тени ели может прекрасно расти. А тут американский можжевельник растет в тени дальневосточного тиса, а каштан в тени ели. Спрятали что-то и за беседку, — рассказывает директор.

Вообще климат Сахалина довольно коварен — остров неохотно принимает чужаков. Высокая инсоляция островной земли (на уровне Краснодарского края) сочетается с громадными колебаниями температуры — от +20 на солнце днем до -20 ночью. Из-за этого растения весной "обманываются" — у них меняется биохимическая структура клетки, какой-нибудь клен или жимолость готовятся пуститься в рост, но ночная температура оказывается для него сюрпризом. Неготовое к такому повороту событий растение просто погибает.

— Но это лишь один нюанс. Вторая особенность — беспощадное весеннее солнце, которое выжигает кору деревьев на юго-западе (у инорайонных видов), происходит просто омертвение тканей. Погибает кора, дерево оголятся, за дело берутся грибки, которые добивают раненое растение в условиях высокой влажности. В свое время преобразователи-мичуринцы высаживали на Сахалине очень много сосны, при этом уничтожали краснокнижные растения местной флоры. Сосна растет быстро, а государству нужна была древесина. Если сейчас посмотреть — в Долинском и Макаровском районе стоят голые сосны. Это как раз из-за солнца. Снежный наст, отражая лучи, создавал еще больше — двойной удар, прямой и отраженный. Местные растения адаптировались, а инорайонные нет. Процессы эволюции ведь длительные, — рассказывает директор.

Обратной стороной таких суровых условий, в которых живут островные виды, стало то, что они обладают просто феноменальным запасом прочности и с легкостью выдерживают условия хоть Северной Америки, хоть Скандинавии.

Для того, чтобы спасти деревья от капризов сахалинской погоды, используют уникальные теплицы без крыш — это разработка сотрудников ботанического сада. В таких теплицах растения защищены от ветра, а снег сверху ложится ровным слоем. Но при этом растения не изолированы от природы и с младых корней привыкают к условиям будущей жизни.

— Очень сложный процесс выращивания вообще — нужно семена стратифицировать, держать их в холодных сырых условиях не более +3, некоторые требуют перепадов температур: -20, потом 0, потом плюс 10. Потом после проращивания высеваем их в ящики, потом в короба и в теплицу, из теплиц переводим в почву, — перечисляет директор.

Вообще задачи у ботанического сада очень простые и условно укладываются в три основных направления работы. Главное из них — интродукция (введение в культуру) новых видов растений в этой части России.

В этот же спектр интереса "садоводов" входит и помощь в озеленении городов и весей: тот же столичный Южно-Сахалинск сегодня озеленен слабо: попыток городские власти делают много, сажают тоже достаточно, но без учета рекомендаций ботаников. Из-за этого огромное количество растений погибает.

— Завозят из Венгрии, Италии, Польши, из Прибалтики. Но это деньги на ветер. Задача сада — как раз подобрать такой ассортимент растений, деревьев и кустарников, которые будут хорошо существовать в условиях городской среды и в особенностях этого климата. Это генеральная линия всех садов.

Вторая часть работы — изучение и сохранение биоразнообразия флоры, растительного мира Сахалинской области. Ботаники часто выезжают в экспедиции, находят местонахождения, изучают структуру популяции редких и исчезающих видов на месте, проводят различные исследования в особо охраняемых зонах и заповедниках, в том числе для сторонних организаций. Участие в подобных мероприятиях даже за небольшую плату очень часто совпадает со второй задачей.

— У нас есть экспозиция под названием "Живая красная книга". Она в процессе становления, на это уходят годы. "Редкий человек, который начинал строить сад, видел его в цвету". Особенно эта мысль актуальна в условиях такого жесткого климата Сахалинской области, — продолжает директор.

Наконец, третье направление — это популяризация природоохранных знаний, демонстрация самых красивых и редких растений. Интродукция, изучение и охрана, демонстрация и популяризация.

— К демонстрации мы подходим постепенно, но чтобы выполнять третье направление, нам необходимо иметь базу. Сейчас мы накопили такой материал, начинаем постепенно его развивать, — отмечает Александр Таран.

Боковой побег номер два: про елей и людей

— У нас народ, к сожалению, неорганизованный, диковатый даже. Отношение к природе потребительское. Если работаешь в поле, сразу подбегают с вопросами: "А что вы собираете?", "А это съедобное?", "А это полезное?" Нет, это просто растение! Спрашивают — как? Зачем оно есть, если его нельзя съесть или заварить? — грустно вздыхает директор ботанического сада.

С людьми у сахалинского ботанического сада вообще довольно специфические взаимоотношения: свой отпечаток на них наложил горький опыт десятилетней "войны" оазиса природы с расположенным по соседству городом, когда доставалось и директору ботсада, и его научным работникам.

Особенно тяжело, признаются здесь, было летом и под Новый год — с пьяными компаниями в одиночку справиться сложно. В теплые месяцы территорию буквально осаждали любители пикников и бесплатных растений, а в декабре активизировались охотники за бесплатными елями. Из-за них даже пришлось организовывать дежурства сотрудников с фонарями. Сейчас, признаются, стало полегче. Но будку, в которой коротает холодные зимние месяцы один из местных сторожевых псов из "еловой части" ботсада, пока все равно не убирают.

— Люди из окон смотрели и, если видели в ельнике фонари, не шли. А если не дай бог темнота — сразу кто-то с топором пробирался. Одного я вообще буквально за руку поймал — он решил срубить праздничное дерево, которое у нас растет на крылечке домика. Перехватил, к счастью, в последнюю секунду. Вот зато какая красавица растет, сохранили, — улыбается директор.

Сахалин твою Исландию

В классическом ботаническом саду, который развивается по классическому сценарию, всегда есть дендрарий — зона древесных растений. Это самая большая экспозиция и самая сложная, в Южно-Сахалинске она в состоянии становления. Там у нас уже очень-очень много видов, но опять-таки нет дорожек и все сложно. Это самая сложная экспозиция, по времени трудносоздаваемая. Дендрарий ботсада простирается на 10 гектаров, и для посетителей он труднодоступен. Пока.

— Мы подумали, что хорошо будут смотреться по погодно-климатическим и почвенным условиям березы. Они и красивые, необыкновенные есть — и с темной корой, и с желтой. Очень красивые и под наш климат подходят. Березы хорошо смотрятся и уживаются с лиственницами, часть дендрария у нас занята ими. Есть дубы, липы и лещина разных видов, — перечисляет Александр Таран.

Отдельного упоминания заслуживает экспозиция Виктора Шейко, профиль которого — жимолости: обширный род, семейство из четырех видов. Одновременно с защитой диссертации на тему жимолости Шейко создавал коллекцию жимолости в ботсаде. В итоге она оказалась самой большой в России по числу видов — сейчас в экспозиции порядка 70 различных видов жимолости. К сожалению для сахалинцев, съедобные у жимолости всего три вида.

Еще один интересный уголок ботанического сада — так называемая студенческая горка. Здесь, рассказывает директор, писали свои дипломные работы несколько поколений студентов-ботаников, проходивших практику в саду. Все растущие здесь растения — дело их рук, лопаток и стараний. Здесь, например, удалось высадить жасмин ("настоящий, а не какой-нибудь чубушник"), тую и даже землянику.

Самые легкодоступные для простых посетителей экспозиции ботанического сада с дорожками и тропинками находятся в восточной стороне: тут расположен закрытый питомник, который превратился в экспозицию ценных видов, краснокнижные виды на студенческой горке, экспозиция жимолости, в четыре водоема запустили высшие водные растения (их привезли с севера Сахалина). Всего в ботсаду живут, растут и прекрасно себя чувствуют более двух тысяч растений.

У сахалинского ботсада налажены тесные связи с подобными организациями по всему миру — 150 садов из 60 стран постоянно держат связь с далеким дальневосточным островом и периодически обмениваются с ним семенами.

— На протяжении 300 лет, сколько существуют сады, столько идет обмен семенами. Бывает, присылают письма из Индии или Аргентины с просьбой выслать материал. Мы каждый год издаем маленькую брошюру со списком семян, которые можем предложить для обмена, и рассылаем, — рассказывает директор. — Интересные контакты с исландцами, мы им килограммов пять послали кедровых орешков. Они молодцы, у них два ботанических сада на острове, очень зеленый остров. Они хотели завести себе кедровый стланик, у них есть аналог — сосна кустарниковая. Сначала заказали себе семена в Магадане, опять возвращаясь к разговору о климате, высеяли, пошел неплохо. Но у них Атлантика, бывают оттепели, а потом пошли заморозки и все погубили. Они сообразили, что надо искать аналог где-то на юге, чтобы, как у них, неустойчивая зима с перепадами плюс-минус. Обратились к нам, мы им собрали много и послали. И ура — у них все получилось. Исландия теперь в нашем сахалинском кедровом стланике.

Дарья Агиенко, Кирилл Ясько

Источники:

1. sakhalin.info